Это не учебная тревога - Страница 49

— Но ты же не умерла.

— Умерла. Просто тело еще живет. Жду, когда оно поспеет за душой.

После моих слов наступает тишина. Я жду, что теперь начнет говорить Райс, но он молчит. Пододвигается ко мне достаточно близко, чтобы коснуться ладонью моей щеки и медлит. Поначалу мне кажется, что Райс скажет, что ему жаль и что он понимает меня, но всё это никчемные сантименты, и он знает, что мне они не нужны. Вместо этого он проводит подушечкой большого пальца по моим губам. Задержавшись на нижней губе, мягко нажимает на нее. Его прикосновение настолько нежно, что первая реакция моего тела — избежать его, так как оно ему непривычно. Райс наклоняется. Нас разделяют всего лишь миллиметры, и я чувствую его дыхание на своем лице. Мое сердце бьется так громко, что я боюсь, что Райс услышит его, однако голос удивительно спокоен, когда я спрашиваю, что, по его мнению, он делает. Райс замирает, и я остро ощущаю, как далеки его губы от моих, хотя их разделяет всего ничего.

— Значит, тебе можно было это делать, а мне — нет?

— Если бы ты был против, я бы этого не сделала.

Райс всматривается в мои глаза.

— Так скажи мне, что ты против, и я этого не сделаю.

Я пытаюсь найти слова, но их нет, и тогда я впиваюсь в его губы поцелуем. Не ожидавший этого Райс секунду ошарашен, а потом, опомнившись, страстно целует меня в ответ. Мы так лихорадочно неистовы, что только мой мозг успевает зарегистрировать руки Райса в одном месте — моих волосах, — как они уже находятся где-то еще. Райс притягивает меня к себе, и я не могу дышать, я не хочу дышать. Зашипев, он отстраняется и подносит руку ко рту.

— Ты меня укусила, — тихо говорит он.

— Прости.

Он прижимает пальцы к своей губе, проверяя, нет ли крови.

— Ерунда. Давай просто не будем спешить, — просит он.

И мы не спешим. Мы чересчур медлим, на мой вкус. И я не знаю, как это выдержу. Райс целует меня бережно, нежно, каждый раз безмолвно спрашивая разрешения. Он раскрепощает меня и, разнежившись от его ласки, я вскоре оказываюсь с ним на кушетке. Я хочу сказать ему, что никогда не делала этого раньше, что он первый у меня во всём этом, когда его рука, скользнув между моих ног, касается меня так, как никто не касался раньше. У меня перехватывает дыхание. Я напрягаюсь, но всё равно не хочу, чтобы он останавливался. Я просто не знаю, как расслабиться и позволить всему этому случиться. Райс целует мою шею, а я думаю о том, как мы чуть не умерли на улице, как мы чуть не умерли там вдвоем, но этого не произошло, и теперь его рука у меня между ног.

Я смотрю на Райса, а он на то, как мое тело откликается на его прикосновения. Я откидываю голову, закрываю глаза и все мысли испаряются из головы. Остаются лишь ощущения — яркие и волнующие. Губы Райса скользят по моим губам, по моей шее. Я зарываюсь пальцами в его волосы, и ему нравится это. Я каким-то образом знаю это, так же, как знаю, что мне нравятся его ласки, хоть я и страшно нервничаю из-за них.

Потому что они отличаются от всего, что я знала. Они…

— Боже… — Райс утыкается лбом в мое плечо. Его дыхание сбилось.

Раздается голос. Это Трейс. Я знаю, что это он, даже не глядя на него. Услышав его, Райс не отстраняется сразу. Поцеловав меня еще раз — нежно и ласково — он убирает руку из-под моей юбки. Снова целует меня и встает с кушетки. Я же остаюсь лежать.

— Мне это не снится? — спрашивает Трейс.

Райс выпихивает его из кабинета. Оставшись одна, я пытаюсь понять, что же сейчас произошло, но не могу. Касаюсь рукой лица и ощущаю, как горит моя кожа.

Глава 5

Трейс разбалтывает всем об увиденном.

Грейс кидает на меня многозначительные «поговори со мной» взгляды. Я игнорирую их, пока до нее в конце концов не доходит, что я не хочу об этом говорить. То есть, я хочу об этом поговорить, но не с ней. Я хочу поделиться этим с Лили.

Хочу спросить ее, почему она позволяла себе быть с парнями.

Хочу знать, почему мне она говорила подождать со всем этим, пока мы не уйдем из дома, не уйдем от отца.

Наверное, она действительно думала, что я всё испорчу, что скажу что-нибудь не то не тому человеку, потеряю голову из-за одного лишь поцелуя. И, возможно, стоило это сделать, раз всё и так закончилось плачевно.

Стоило.

Мы устраиваемся на ночь. С одной стороны от меня — Райс. С другой — Трейс.

Подождав, когда все уснут, я поворачиваюсь к Райсу. Он протягивает ко мне руку. Я смотрю на его открытую ладонь, а потом касаюсь его пальцев своими. Он обхватывает их и крепко сжимает. Прикрыв глаза, я представляю себя с ним на кушетке в медкабинете и практически ощущаю его прикосновения. Тело помнит их, и мне хочется забраться на Райса и вновь всё повторить, а потом зайти дальше. Я открываю глаза и вижу, что он задремал. И хватка на моей руке ослабла. Я чувствую болезненное желание к Райсу и злюсь на сестру. Эти чувства борются друг с другом, сбивая меня с толку. Я не понимаю, почему они так переплелись. Я желаю, но не знаю чего. Всего того, что могло у меня быть. Но я сама не знала, что я этого хочу. А теперь знаю. И хочу, хочу, хочу. Каждая частичка моего тела жаждет чего-то. Не знаю чего, но знаю, что не Райса и не Лили.

Мои мысли прерывает сдавленное дыхание рядом. Я шевелюсь, и тут же наступает тишина. Проходят минуты. Снова раздается прерывистый вздох, и я понимаю.

Лучше бы не понимала.

Трейс мастурбирует.

Я зажмуриваюсь и пытаюсь уснуть, а когда это происходит, мне снится класс Бакстера. Я прохожу между рядами парт, за которыми сидят мои бывшие одноклассники, выглядящие так, будто из их тел выкачали всю кровь. Они не отрываясь, с застывшими и пустыми лицами манекенов, смотрят на доску, но я знаю, что сделай я неверный шаг, и они очнутся, а мне этого очень не хочется. Дверь кладовки в конце класса потрясывается. Я кидаюсь к ней. За этой дверью я нашла Бакстера. Но Бакстер мертв. Мы убили его. А это значит, что за дверью кто-то другой. Я открываю ее, и за ней Лили, и она падает ко мне на руки. Я держу сестру, пока ее кожа не просачивается в мою, пока она не сливается со мной, и тогда в моих руках остается лишь воздух.